Чарльз Камерон, будучи настоящим
художником и мастером своего дела, за свои
принципы в искусстве был готов сражаться
стойко и бескомпромиссно. Хозяева
Павловска, очень быстро почувствовавшие
"строптивость" приглашенного ими
архитектора, очень скоро дали
почувствовать ему свое нерасположение.
Когда Павел, после смерти Екатерины II в 1797
году, стал императором Российской Империи
он указал архитектору на дверь. Оставаться
после этого в столице или ее окрестностях
было бессмысленно, но и покидать страну,
ставшую ему второй родиной, Камерон не
хотел. Он уехал в городок Батурин на Украине,
где построил дворец для вельможи
Разумовского, блестяще доказав этим
сооружением, что талант его еще находится в
расцвете, а затем, через полтора-два года,
последовало неожиданное приглашение
вернуться в Петербург: Павел I, крайне
изменчивый и противоречивый в своих
настроениях и решениях, сменил гнев на
милость и архитектор получил возможность
продолжить работы, в том числе и в Павловске.
Здесь памятниками этого второго периода
деятельности Камерона остались несколько
интереснейших сооружений.
Одно из самых оригинальных сооружений архитектора
- Елизаветинский (позднее - Краснодолинный) павильон в самой отдаленной части парка. Разрушенный фашистами в военные годы, он должен быть восстановлен в недалеком будущем. Правда, ленинградские старожилы еще помнят облик павильона таким, каким он был до начала войны, но и они видели не совсем то, что задумал Камерон, ибо при реставрации в конце XIX века вид здания изменился. Поэтому о Краснодолинном павильоне, каким он был первоначально, мы сегодня можем судить лишь по изобразительным материалам да по письменным воспоминаниям видевших его.
Когда постройка впервые освободилась от лесов, она вызвала всеобщее изумление
- столь необычен был ее вид. Иные даже ставили под сомнение авторство Камерона
- уж слишком непохожим казался павильон на его другие сооружения. Один из современников назвал его причудой, своего рода капризом зодчего. И все же Краснодолинный павильон не случайная игра воображения большого художника, он лишь доказывает широту творческого диапазона Камерона, его легкость и свободу в трактовке принципов классической архитектуры.
Павильон, получивший свое первоначальное название по имени Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, был поставлен на невысоком холме и, несмотря на свои скромные размеры, занимал доминирующее положение в отдаленном районе парка. Со всех четырех сторон он выглядел по-разному: в обработке фасадов архитектор отказался от всяких намеков на симметрию, обычную в решении большинства построек классического стиля. Один из фасадов напоминал античный перистиль, другой был украшен свободно расположенными остовами колонн, со стороны третьего начиналась лестница, ведущая на плоскую кровлю, четвертый служил основанием для навеса. Во всем ощущалась нарочитая незавершенность
- словно развалины какой-то античной постройки чудом оказались в окрестностях русской столицы. С крыши павильона, где была создана площадка-бельведер с березовыми перилами между каменными столбами, открывался чудесный вид на близлежащую долину, по справедливости названную Красной, то есть красивой (отсюда и наименование сооружения).
Внутри павильона был четырехугольный зал с серовато-зелеными колоннами по углам и большими стеклянными дверями по всем сторонам, служившими одновременно и для освещения. Плафон зала, расписанный по эскизам
П. Гонзаго, создавал иллюзию голубого неба, на фоне которого склонялась березовая ветка; это было весьма эффектно, хотя, по мнению некоторых современников, не вполне отвечало требованиям строгого вкуса.
